Охота на Эльфа [= Скрытая угроза] - Ант Скаландис

— Значит, вы пытаетесь контролировать ситуацию в Германии?

Вот это уже был серьезный вопрос.

— Разумеется. У нас есть свои люди в Гамбурге и Берлине — расплывчато ответил Кулаков, пытаясь понять: знает или не знает Шалимов о связях группы Большакова с ЧГУ.

— Так вот, — сказал Шалимов, — давай так: откровенность за откровенность. Мы получаем сведения непосредственно из «леса», то бишь от Внешней разведки, поэтому знаем, что эти сумасшедшие, которых нанял Мышкин, сейчас вместе с Эльфом, то бишь со Штайнером. Большаков поддерживает контакт и с нами, поэтому трудно сказать наверняка, работает его группа на Эльфа или против него. Возможно, и не то, и не другое. Ведь по некоторым косвенным данным Большаков работает на Ахмана. Кто такой Ахман, объяснять не надо?

— Не надо, — сказал Кулаков.

Он уже понял: Павленко и его команда не знают, но догадываются о контактах Большакова с ЧГУ. Поэтому и разговор идет в такой мягкой форме.

— А теперь, — сказал Шалимов, — как говорят в известной передаче: внимание, вопрос! Попробуйте выяснить с помощью своих людей в Германии, через какой банк пойдут в Россию американские деньги. Если через «Дрезденер банк» — все в порядке. Если через любой из банков Франкфурта-на-Майне — пусть лучше не отправляют их вовсе. Если же какой-то третий вариант, будем думать вместе.

— Что значит «пусть не отправляют вовсе»? — искренне удивился Кулаков.

— А то и значит, что деньги попадут не туда.

— Мышкину, что ли?

— Ну, а какая вам разница?

— Теперь уже большая. Мы слишком глубоко влезли в ваши экономические проблемы. Ты что же, хочешь, чтобы мои люди давали отмашку на перевод миллиардов долларов и при этом не знали, куда они идут?

— А так всегда и получается, — грустно усмехнулся Шалимов. — Исполнителям избыточная информация мешает. Поясняю вкратце. Для тебя, а не для твоих орлов. Через германские банки и франкфуртскую валютную биржу прокручиваются криминальные капиталы в таких масштабах — Интерполу в кошмарном сне не приснится! Но есть человек, который реально все эти денежные потоки контролирует.

Шалимов сделал паузу, и Кулаков уже, что называется, рот открыл для следующего вопроса, мол, кто он, этот человек. Да вовремя заметил, как Геннадий выдернул листок из блокнота и быстро пишет на нем. Всего два слова — имя и фамилию. Потом молча протягивает листок Кулакову.

— В общем, попробуйте нам помочь. Уверяю, сегодня мы делаем общее дело.

Аудиенция была явно закончена на этой странной конспиративной ноте. Кулаков спрятал листок в карман, поднялся и откланялся.

Подумать только! Шалимов боялся прослушки в собственном кабинете! И в то же время наговорил черт знает чего открытым текстом про ЧГУ. Значит… Только одно это могло значить: те, кто их слушал, прекрасно знакомы с Управлением генерала Форманова.

* * *

Они ещё двух светофоров не отъехали от Белого дома, когда сидевший за рулем лейтенант Абаканов попросил у Кулакова разрешения свернуть с набережной в переулок по довольно смешной причине. Старлей Курочкин из хозяйственного отдела нашел накануне по газетной рекламе фирму, располагавшуюся где-то здесь, в одном из Ростовских переулков. Фирма заправляла картриджы к принтерам и ксероксам существенно дешевле, чем в других местах. Грех было не завернуть, проезжая мимо. В ЧГУ из соображений секретности штат и раньше был небольшой, а после кризиса его ухитрились ещё сократить по чисто экономическим соображениям, так что теперь это было нормально, когда все думали обо всем. И Кулаков не возражал.

Но только они поднялись в крутую горку и свернули направо, как почти сразу пришлось остановиться. Строгий гаишник, переименованный ныне в сотрудника ГИБДД, преградил путь. Новая кличка дорожных милиционеров — «гиббоны» — пока ещё не привилась, и лишь передавалась из уст в уста, мол, слыхали, как их теперь зовут?

Кулаков мог, разумеется, предъявить свое служебное удостоверение и проехать куда угодно, но смысла в этом не было никакого. Старая добрая привычка — лишний раз не светиться: чем доказывать, что ты не верблюд, легче другой дорогой препятствие обогнуть. Но для начала захотелось понять, в чем дело: случилось что-то, ведутся дорожные работы, или…

«Э, — вспомнил генерал, — да здесь же находится посольство Турции!»

И гаишник смотрел явно выжидающе в сторону посольского особняка.

— Не торопись разворачиваться, — сказал Кулаков Абаканову, припаркуйся здесь и подожди.

И тут из раскрывшихся ворот выехало сразу три машины на ненормально высокой для узкого переулка скорости — маленькая «БМВ» с мигалкой — рассекатель, длинный спецзаказовский «мерседес» с бронестеклами и замыкающая «волга» сопровождения. Кулаков автоматически запомнил все номера и про себя отметил, что, во всяком случае, центральная машина — из президентского гаража. И наконец, государственный флаг Турции на фасаде посольства красноречиво свидетельствовал о присутствии первого лица.

И вот высокие гости турецкого посла умчались в сторону Садовой. Путь был снова открыт. Гаишник неторопливо двинулся к будочке постового.

Вряд ли об этой встрече будет написано в газетах. Да и начальнику ЧГУ не обо всем докладывают со Старой площади, так что удачное вышло совпадение.

А фирму, где картриджы заправляют, найти, между прочим, так и не удалось. Видно, адрес неправильно записали.

* * *

Генерал-лейтенант Форманов только что вернулся от своего куратора Ивана Матвеевича, и Кулакову почудилось, что кондишн в кабинете начальника сломался раз и навсегда. В помещении сделалось как будто бы даже жарче, чем на улице. Лицо у Алексея Михайловича было цветом под стать Кремлевской стене, а в глазах читалось недовольство и гнев, если не сказать озверение. Ясно, как дважды два, что Форманов сейчас в очередной раз закурит. Ну, он и закурил. Извлек из недр стола английские сигареты «Джон Плейер Спешиал», оригинально выпускаемые не в картонных пачках, а в пластиковых цилиндрических коробках, словно печенье или соленые орешки, сделал несколько глубоких затяжек и лишь потом произнес:

— Ну, Владим Геннадич, теперь, либо нас разгонят, либо я скоро новое звание получу.

— Что, нахамил президенту?

— Нет, до этого пока дело не дошло. Но Иван Матвеевич с Николаем Гавриловичем дрючили меня в два смычка, а я их обоих послал в итоге.

— Николай Гаврилович — это кто? — решил на всякий случай уточнить Кулаков. — Чернышевский, что ли?

Форманов поглядел свирепо на шутника-подчиненного:

— Николай Гаврилович — это Демидов.

— А-а-а, — протянул Кулаков. — А у него номер служебной машины часом не такой? Вот этот, верхний смотри.

И он положил перед Формановым небольшой листок, где записал на всякий случай номер «мерседеса», встреченного в Седьмом Ростовском переулке, а заодно, для порядка и номера «БМВ» с «Волгой». Но хватило и цифр «мерседеса».

— Сейчас проверим, сейчас проверим, — повторял Форманов, листая тоненький справочник, отпечатанный в очень ограниченном количестве экземпляров для служебного пользования.

— Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним, — автоматически пробормотал Кулаков, вспомнив старый-старый мультфильм про золотую антилопу.

Вот такое игривое настроение вдруг напало, так и тянуло шутить все время. Но Форманов даже внимания не обратил. Ведь оказалось, что генерал Кулаков угадал, хотя и сам не сумел бы объяснить сразу, какая тут была логика.

— Ну, — осведомился Алексей Михайлович сурово, — и где же ты записал этот номер?

— Я видел его машину, выезжающей из ворот турецкого посольства, минут двадцать назад

— Сколько? — улыбнулся Форманов. — Занятно… С амого Демидова в ней быть не могло. Погоди, я сделаю запрос, пусть пока ищут.

Начальник ЧГУ набрал какой-то очень короткий номер — либо это была АТС-1, то есть правительственная связь, либо внутренняя сеть ФСБ, к которой Управление, некогда совершенно обособленное, теперь опять подключили напрямую. Форманов попросил выяснить все возможное по интересующему вопросу, после чего снова обратился к Кулакову.

— Ну, так вот, Владимир Геннадиевич, они потребовали не проводить фонографическую экспертизу голоса Навигатора. Не попросили, а именно потребовали! А также немедленно передать пленку с той записью одному из них лично в руки. Все возможные копии велено уничтожить и вообще заниматься этим делом строго в рамках рекомендаций.

Я вспылил, ответил довольно резко, что мы так не работаем, что у нас свои методики, и любое расследование полагается вести по определенным правилам от начала и до конца. Кураторы мои развели руками и объяснили, что их правила важнее всяких других. Разговор переходил в самую тупую, бюрократическую стадию. А я как раз к этому моменту догадался, кто он такой — наш любимый Навигатор. После их заявления уже трудно было не догадаться. Ну, я и сказал им прямо. Нет, фамилию не назвал, просто объяснил, что знаю теперь, кто такой Навигатор — и все. А никакой экспертизы уже и проводить не надо, просто следует решить, как нам быть теперь с этим знанием.